Сумерки не остановили меня, так как мной двигала лишь одна цель — скорее попасть в Эскор. Я не знал, верно ли выбираю дорогу. И вдруг… огонь впереди! Я остановился, как вкопанный, и протер глаза. Боялся, что все это плод моего воображения, галлюцинации, а, может быть, это враги — меня схватят…

Я перебрал в воображении все возможные варианты поведения — обратной дороги нет, возвращаться никак нельзя…

— Брат!

Я был так занят своими мыслями, что не сразу понял значение этого слова. Потом… Кемок! Не знаю, закричал ли я его имя во весь голос, когда побежал к костру — но меня переполняла радость от того, что меня ждут.

Он пришел, чтобы встретить меня, но мои силы ушли, и я не мог бежать. Он подхватил меня и дотащил до оазиса света и тепла, потом прислонил к кустарнику и поднес к моим губам чашу. Я почувствовал руками тепло ее содержимого и припал к ароматному тягучему напитку.

Кемок — в одежде людей Дахаун — даже хлыст за поясом, но такой же родной, как раньше, когда мы вместе объезжали границу. И то, что меня окружало нечто знакомое, притупило ощущение беспомощности, давления извне, так же как напиток утолил чувство голода.

— Ты знал, что я иду? — я первым нарушил тишину, он словно дал мне время, чтобы успокоиться, прийти в себя.

— Она знала… Леди Зеленой Тишины. — В его голосе чувствовалось напряжение. — Она сказала нам, что тебя забрали…

— Да.

— Они не позволили Каттее помогать тебе, поставили мысленный заслон. — Он сердито насупился. — Но они не смогли удержать меня. Они позволили мне прийти сюда и проверить, как сработало их колдовство.

Интересно, Кемок тоже чувствует, что его привела сюда чья-то воля?

— Их колдовство. — Животные… конечно, это колдовство Дахаун.

— Они не были уверены, что их ждет удача в Эсткарпе. Но похоже, все получилось, ведь ты вернулся, Киллан. Но почему ты пошел туда? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Потому что я должен был это сделать. — И я рассказал ему обо всем, начав с того самого момента, когда проснулся в Зеленой Долине. Не скрыл от него мыслей о том, что меня использует какая-то неведомая сила в неизвестных для меня целях.

— Дахаун? — спросил он. Я покачал головой.

— Нет, это была не ее воля. Поверь мне, Кемок, мы участвуем в некой игре, где не в праве что-либо выбирать или понимать. Не знаю, зачем меня отправили туда, а потом приказали вернуться.

— Говорят, что в Эскоре сгущаются тучи, зло пришло в движение, и им тоже нужно собирать свои силы. Время перемирия прошло, теперь и те, и другие готовятся к схватке. И поверь, брат, я приветствую это, как бы трудно ни пришлось. Не хочу быть просто наблюдателем, я приму участие в этой игре.

—Каттея… ты сказал, что они поставили ей мысленный заслон.

— До тех пор, пока она не согласится отказаться от применения своей Силы. Они говорят, что в противном случае она разбудит то, чего следует бояться. Она ждет нас вместе с остальными, вон там. — Он показал на скалу позади себя. — Днем мы встретимся.

Той ночью я видел сон. Я ехал верхом по полям Эскора — облаченный в кольчугу, вооруженный, готовый сразиться на мечах. За мной следовали те, кого я знал когда-то. Среди них я увидел леди Криствиту, в боевом одеянии, с оружием в руках, как было принято в периоды великой опасности. Она улыбнулась мне, проезжая мимо, за ней следовали другие люди Древней расы. Мы скакали то вправо, то влево, охваченные тревогой и отчаянием. Над нами развевалось знамя в виде огромной зеленой птицы (а может быть, это была настоящая птица, только в несколько раз больше обычной?), и ветер трепал его так, что оно хлопало словно крыльями. По пятам за нами шла смерть — наши жизни могли потребоваться в виде дани некоему владыке.

— Киллан! — я проснулся и почувствовал руку брата. Он тряс меня за плечо. — Тебе приснился плохой сон?

— Как знать, хороший или плохой. Нам предстоит сражаться, Кемок. Мы либо очистим землю от Зла, либо погибнем… — я пожал плечами. — Так или иначе, у нас есть руки, способные держать мечи. И кто знает, может быть, на этот раз удача не отвернется от нас…

Мы стали медленно подниматься на скалу. Оказавшись наверху, я обернулся. Кемок тоже. Он поднес к глазам бинокль и вдруг весь напрягся — он что-то увидел.

— Что там?

Вместо ответа он протянул мне бинокль. Деревья и кустарники замелькали перед глазами. И среди них — люди. Снова идут по моим следам? Но они не смогут пройти, их остановит барьер. Большой отряд… погоня? Потом я навел резкость — один всадник, другой, третий… Не веря своим глазам, я оглянулся и посмотрел на Кемока. Он кивнул, с лица его тоже не сходило удивление.

— Твое зрение тебя не обманывает, брат! В основном это женщины!

— Но почему? Колдуньи сами решили поймать меня?

— Какая колдунья может везти с собой ребенка? Я снова посмотрел в бинокль — действительно, поперек седла на одной из лошадей была прикреплена люлька, а всадница была одета в походные брюки — значит, отправилась в долгий и трудный путь.

— Силы вторжения… За ними наверняка кто-то гонится… — Я не мог собраться с мыслями.

— Не думаю. Они едут с юго-запада. А вторжение можно ожидать только с севера, из Ализона. Нет, наверняка это добровольцы, за которыми тебя направляли, брат.

— Не может быть… женщины, дети? Я звал только людей из крепости Хервона, но там меня не стали слушать, узнав, кто я такой. Они не могли…

— Это ты считаешь, что не могли, — поправил он. Не знаю почему, но в этот момент на меня нахлынули детские воспоминания. В Эстфорд приехал наш отец, что случалось редко. Да, именно тогда он привез с собой Откелла для того, чтобы тот начал обучать нас боевому искусству. И он рассказывал о том, что произошло когда-то в Горме. Корабль салкаров принесло течением в бухту, вся команда оказалась мертвой. Но они успели написать на бревне, что с ними произошло. Так дошла до других правда о случившемся с ними. Оказалось, что всех их сразила чума, которую они подхватили в далеком порту. Корабль отбуксировали подальше в море, подожгли и затопили вместе с мертвыми. Эта беда случилась из-за одного человека, вернувшегося с берега с семенем смерти.

Наверное, и я был послан в Эсткарп для того, чтобы бросить там какое-то семя — но не смерти и болезни — хотя кто знает, чем все это кончится. И я заразил их необходимостью отправиться вслед за мной в Эскор? Странно, но это, наверное, и дает ответы на все мои многочисленные вопросы. Кемок услышал мою мысль, взял у меня бинокль и еще раз внимательно посмотрел на тех, кто шел к нам с определенной целью.

— Они не похожи на заколдованных или затуманенных, — сообщил он. — Твоя «чума» подействовала на них.

Женщины и дети… нет! Ведь мне нужно было набрать воинов, привыкших держать в руках оружие. Но женщины и дети в мире, полном опасностей, в Эскоре — нет!

— Похоже, кто-то решил обновить нацию, — Кемок опустил бинокль.

— Что они задумали, в какую игру играют? — возмущенно воскликнул я, отстраняясь от бинокля, который протянул мне брат. Нет, все это моя вина, и мне одному придется отвечать за случившееся.

— Они не смогут провести с собой лошадей, — сказал Кемок. Меня поразило то, как быстро он сориентировался в ситуации. — Но их упряжь можно поднять при помощи веревок, а там, за долиной деревьев, их пересадят на рогатых скакунов…

— Ты так уверен? Они идут к нам? — спросил я.

— Да, Киллан, он прав…

Каттея! Она подбежала к нам, схватила меня за руку, потом взяла руку Кемока и мы, трое, вновь соединились.

— Почему? — спросил я, надеясь, что у нее есть ответ на мой вопрос.

— Почему они пришли? Не все захотели, лишь те, кто может услышать зов. Почему тебя послали к ним, Киллан? Потому, что ты один из нас, способных донести семя этого зова. Но во мне слишком много осталось от колдуний Эсткарпа, я бы не справилась, Кемок слишком тесно связан со мной.

Поэтому именно тебе пришлось стать посланцем, сеятелем… И вот он — урожай!

— Они пришли за своей смертью!