Я обул сапоги, а она — свою обувь из чешуйчатой кожи. Благоразумно идти как можно незаметней, в обуви мы вызовем меньшее свечение. И мы торопливо пошли вдоль стены с пустыми отверстиями окон к концу здания.

Здание сооружено на платформе, которая шире его и уходит в тень, к стене пещеры. Снова Орсия высоко подняла голову, принюхиваясь.

— Чувствуешь движение воздуха? — спросила она. И когда она это сказала, я ощутил воздушный поток, исходящий от заднего края платформы.

— Вода, свежая вода. — Орсия побежала, мне пришлось удлинить шаг, чтобы не отставать от нее.

Когда мы удалились от гробницы, девушка пошла немного медленней. Светильник Орсии из раковин бесполезен без воды, и мы шли в темноте, почти такой же полной, как тьма первого подземного туннеля, который мы оставили позади. Но что ждет нас впереди? Тасы сейчас наверняка роют ходы. Что если они поджидают нас там, куда ведет Орсия?

— Впереди тасов нет. — Девушка уловила мою мысль. — Не думаю, чтобы они раньше посещали это место. Там, где они проделывают свои ходы, остается их зловоние. Но… хотела бы я знать, кого они привели с собой и что теперь движется перед ними. Никогда раньше не ощущала такой запах.

Мы достигли конца платформы. Орсия шевельнулась рядом со мной, и появился свет — стало видно, что она сняла обувь с одной ноги и наступила на пол.

Впереди вверх уходила стена пещеры. Между нею и платформой — пространство, полное воды. Вода течет из арки справа от нас, журча, протекает мимо и исчезает в темноте. Орсия снова обулась, и свечение мгновенно погасло.

— Возьми шарф, на который повесил меч. Держи его за один конец, мне дай другой. Мы уходим в воду.

Я послушался и, когда ощутил резкий рывок шарфа Каттеи, неохотно погрузился в воду, надеясь, что здесь неглубоко и голова моя останется в воздухе. Но воды оказалось только по пояс. Оказавшись в воде, светильник Орсии ожил.

Девушка направилась к арке. Я обнаружил сильное течение, нам приходилось двигаться против него. Через несколько мгновений ощутил еще кое-что: лампа из раковин светила все более тускло. Я опасался, что вскоре мы снова окажемся в темноте. На мой тревожный вопрос Орсия ответила утвердительно. Раковины квасфи недолго сохраняют свечение после гибели своих обитателей. Скоро свет совсем погаснет.

— Ты знаешь эту дорогу? — спросил я чтобы успокоиться.

Орсия одной рукой прижимала к груди стержень и конец шарфа, в другую набрала немного воды и лизнула.

— Нет, но эта вода совсем недавно текла на открытом воздухе под солнцем. Она выведет нас.

Пришлось удовлетвориться этим.

Мне трудно было выдерживать все углубляющуюся темноту. Мне всегда было не по себе в подземельях: приходилось подавлять ощущение, что стены сдвигаются и вот-вот раздавят. Орсия таких чувств не испытывала, может быть, потому что мы шли по воде, а я свои скрывал от нее.

Настойчивый рывок шарфа. Я остановился и прислушался. Орсия не пыталась общаться со мной мыслью, но рука ее скользнула ко мне вдоль шарфа, и мне не нужно было ее пожатие, чтобы понять предупреждение.

Возможно, мои чувства не так остры, но теперь я тоже услышал — впереди какой-то плеск. Наш светильник совсем погас, мы были в полной темноте. Я коротко взмахнул мечом справа от себя. Острие задело за стену; ориентируясь на это, я прижался к стене, потащив за собой спутницу: прочная поверхность создавала ощущение безопасности. Плеск приближался. Что за чудовище обходит эти темные подземные пути?

Впервые Орсия заговорила вслух. Она была совсем рядом со мной, и я ощутил ее дыхание на щеке и услышал шепот:

— Я этого не знаю. Не могу связаться и окликнуть приветственным окликом. Не знаю, обитатель ли это водного мира.

— Может быть, тасы?

— Нет. Тасов я бы узнала. — В ее ответе звучало отвращение.

Мы продолжали слушать. Еще можно отступить, но на платформе с гробницей нас ждут тасы. В этот момент мне не хватало дара Киллана, который умеет мысленно общаться с животными и подчинять их своей воле. Он повернул бы того, кто там плещется, отослал бы его от нас — конечно, если это животное, а не какое-нибудь отвратительное порождение Тени, высвобожденное в этом месте.

Неожиданно Орсия сильней сжала мне руку. Хотя мы стоим в полной тьме, впереди появился свет — два сероватых пятна как раз над поверхностью воды. От них исходило рассеянное свечение. Два пятна на одной линии…

Глаза! Но глаза светящиеся и размером с мою ладонь: если голова пропорциональна им, то такого крупного животного я никогда не видел!

Я оттолкнул Орсию к стене за моей спиной. Меч у меня был в искалеченной правой руке; теперь я попытался переместить его в левую руку. Но, к своему отчаянию, обнаружил, что не могу ухватить его: даже неподвижные пальцы правой держали лучше.

Глаза, которые находились на уровне воды, неожиданно поднялись выше моей головы. Мы услышали свистящее шипение: существо остановилось. Я не сомневался, что оно увидело нас, хотя свет, отбрасываемый его глазами, не доходил до нас.

Так как я вижу только пятна глаз, на них и следует напасть. Свист становился громче. В лицо ударил гнилостный запах, словно существо выдохнуло. Я поднял меч, и, хотя владею им с детства, мне показалось, что никогда оружие не становилось таким естественным продолжением моего тела.

Глаза устремились вниз; теперь, оставаясь на уровне воды, они были гораздо ближе. Снова порыв гнилого дыхания.

— Кемок! — Мысленный призыв Орсии прозвучал настойчиво и резко. — Не смотри в эти глаза… Ах! Держи меня… держи меня крепче…

Я почувствовал, как она пытается вырваться из-за меня, протиснуться между мной и стеной.

— Оно притягивает! Держи меня… — Она прокричала это вслух: ее охватил ужас.

Я не решился ждать дольше. Толчком плеча отправил ее назад и услышал всплеск: должно быть, она упала в воду. Если глаза подчиняли ее себе, на меня они не действовали.

Против такого течения не побежишь. Я словно двигался сквозь сыпучий песок, все время опасаясь потерять опору. Глаза теперь были на уровне моей талии… если у этого существа череп пропорциональных размеров, челюсти должны находиться под водой.

— Ситри!

Это не мое слово, но я выкрикнул его, как воинский клич. Я словно перестал быть Кемоком Трегартом, превратился в другого бойца, которого не смущают ни тьма подземных ходов, ни природа неизвестного зверя. Сам я как будто отошел в сторону и теперь с благоговением наблюдаю за действиями собственного тела. Моя искалеченная рука действовала, словно меня не ранили много лет назад; я прыгнул вперед в воду, чему меня никогда не учили, и ударил.

Золотой меч попал в один из светящихся дисков. С ужасающим ревом вздыбилась огромная масса. Но рука продолжала прочно держать меч, и хотя что-то, должно быть, гигантская лапа, отбросило меня в сторону, я встал, прижался к стене, продолжая смотреть на уцелевший диск.

Чудище ударило меня, и я ответил коротким ударом меча, не очень надеясь на удачу. Меч попал во что-то твердое, скользнул вниз и разрезал второй диск. И тут меня прижало к стене тяжелое чешуйчатое тело. Если бы я оказался под водой, то задохнулся, потому что от силы удара весь воздух вышел у меня из легких. Придя в себя, я почувствовал, что туловище зверя наполовину накрыло меня. Чудовище не двигалось.

Я осторожно пощупал левой рукой: чешуйчатая шкура, а под ней — что-то похожее на лапу. Все это неподвижно. Отвращение заставило меня попытаться высвободиться. Наконец мне удалось выдернуть ноги. Меч я продолжал держать в руке, как будто только собственное сознательное усилие могло заставить меня его выпустить.

— Орсия! Орсия!

Вначале я позвал вслух, потом мыслью. Неужели и ее захватила схватка и теперь она лежит под тяжелой тушей существа, которое я, очевидно, убил?

— Орсия!

— Иду… — Мысленное прикосновение с некоторого расстояния. Я прижался к стене и попытался ощупью установить, не ранен ли. Ребра и бок болят от прикосновения, но мне показалось, что ничего не сломано. Кожаная рубашка разорвана на плече.